Виктория Кольцевая

Стихи

                        ***

Был ли день тяжелей иных -

ночь массивна.

Тавтология ливня

по желе громоздкой волны,

исключая берег как сушу,

отсекая воздух как выход,

разливая воду как прихоть,

исторгает: «Хлеб наш насущный, -

из промокшей груди, –

дай!» По свинцовым заслонкам неба

барабанят извне. Кем бы

и каким бы ни был - войди.

                        ***

Мелькнёт Эллада по касательной,

и лук - натянутый, тугой -

как боги, склонные к предательству,

лаская, пробуешь рукой.

Ещё дрожат, скупы и праведны,

гортанью сжатые слова,

но лица, как хрущёвский памятник,

на части делит тетива,

впиваясь в рот - печать молчания.

Глядит Зевес в прищур зрачка,

со дна обиды и отчаянья

рождая нового стрелка.

За отдалёнными заставами,

докурен тучей, невысок,

спадает в пепельницу алую

открытый солнечный висок.

Дымком в руке надежды теплятся,

но пишет в небе полукруг

стрела - Эротова изменница:

из сердца - вон и вон - из рук.

И любопытствуя, и бедствуя,

Спешишь, царевич, за стрелой,

и небо, за тебя ответственно,

колышется над головой:

молчит, светлеет, покаяния -

не ждёт. Одежду сбросив, Хам

бредёт в предутреннем тумане

дорогой, не ведущей в храм.

За ним лишь Ной, раздавлен горем. И

ликуют грифы - не орлы:

ты тоже точка траектории

полёта пущенной стрелы.

                ***

Цыганской крови не тая

в причудливых изгибах жил,

на поворотах жизнь моя

под семиструнку дребезжит.

Старинный бабушкин настрой

ласкает стертые лады:

и смерть - не смерть, и боль - не боль,

и - ни нужды , и - ни узды.

Туманным светом тусклый лак

как тайну отражает ночь.

А отблеск на твоих щеках

и мгла не в силах превозмочь.

Как грех - и лишнюю струну,

и одинокий Млечный Путь,

и круг отчаянья - луну -

отпустишь мне. Когда-нибудь

                        ***

Не зная троп, имён не помня и заветов,

гляжу единственно под ноги,

не различая стройных силуэтов -

стволов, но походя ища убогих -

пней: присесть и в воздухе учуять мирру,

в кошёлку, до краёв наполненную правом

на поздние щедроты мира -

с росинку, с перелесок - то на правом,

а то на левом берегу реки,

еще один подарок опустить.

Но червь сомненья,

родившийся до моего рожденья,

сползает по лезвию ножа. В горсти -

остатки разочарованья. А дни прозрачны, и слова легки,

и взор сполна вознаградился видом

красавца с червоточинами в теле

и с именем осенне-безобидным...

хоть так напоминающем о древе,

бесстрастно прорастающем сквозь грешных

(и так же - сквозь невинных), не внимая

подробностям успешных злодеяний

и чистых побуждений - безуспешных.

Хороший подосиновик. Увы!